Первая книга "Русская Вселенная" отрывок 4

Русский певец

АВСТРАЛИЯ

На теплый материк мы прибыли в шестидесятые годы, перед Рождеством Христовым, в самый разгар Австралийского лета, температура была 45 градусов жары. Встретили нас знакомые, и мы думали, что увезут нас к себе, но не тут-то было, нужно было сначала пройти карантин. Представители власти посадили нас на поезд и отправило в лагерь, штата Виктория, в местечко под названием Банигила. Ехали четырнадцать часов. Первое впечатление было туманное, во-первых, угнетала жара, во-вторых, глядя в окна вагона, на Австралийскую природу, становилось скучно, все казалось желто-серым и однообразным. Да и люди вокруг разговаривали на каком-то странном английском языке, то есть не на том, который нам преподавала Антонина Иокинфовна Черных, в Китае. Наконец-то подкатил нас поезд к первой остановки, где опять официальная процедура, всех пересчитали, вежливо пригласили занять места в автобусе, и снова в путь. Выехали на гладкую дорогу, по сторонам было насажено много фруктовых деревьев, чувствовалась жизнь, и на душе стало легче! Через час уже въехали в поселение, с большими зданиями, типа казарм. Быстро прошли медицинскую проверку, сделали нам прививку и устроили в общежития, женщин в одном, а мужчин в другом. Народу собралось много, звучали разные языки, и больше всех было молодых ребят из Югославии, которые не хотели служить в армии Тито и убегали в разные страны. После резкой перемены климата многие заболели, а я больше всех, даже слег в постель. В лагере были предоставлены разные спортивно-культурные развлечения, а также возможность изучать английский язык, словом, скучать было некогда. Питались все в общей столовой, пища была свежая, много фруктов, так что мы быстро стали вырастать из одежды, в которую нас одели еще в Гонконге. Вечерами все веселились на танцевальных вечеринках, лишь только я не мог, так как лежал в постели, с температурой. Когда мы еще только приехали и сошли с автобуса, то меня подметила пятнадцатилетняя девчонка, Рита, из немецкой семьи, а когда она узнала, что я болен, стала ухаживать за мной - приносила фрукты, сок и гладила по голове, жалела. А я выходил из себя – потому, что был еще мал и не понимал нежного увлечения девиц, да и ребята подростки, наблюдая, подсмеивались. Приходилось звать мать, чтобы она уговорила милую девочку уйти, но языка-то общего не было, то есть они не понимали друг друга, Рита думала, что мама ее благодарит, и еще больше старалась за мной ухаживать. Хорошо, что я скоро поправился, и уже мог ходить, так что отбивался от Риты сам так, что доходило до поцелуев. Ничего не поделаешь – юность, и даже не нужен язык для общения. Постепенно все акклиматизировались, были жизнерадостные, и погода стала ласковее - не было больше такой невыносимой жары. Завязалась дружба, особенно тесная с нашими братьями-сербами! Играли в футбол, кидали ядро и купались в бассейне, словом, резвились и веселились как дети! Тем временем наши добрые знакомые в Сиднее приготовили нам квартиру, и срок карантина подходил к концу. Ответственные лица, за наше пребывание, предупредили, что нам скоро будет разрешено оставить лагерь. Но мы, молодежь, так свыклась, что не хотелось расставаться и когда наступило время прощания, то все плакали как родные, и обещали друг с другом поддерживать связь. Опять на поезд и обратно в Сидней. Природа в окнах как-то уже по-другому смотрелась.
Доехали благополучно. Встретили нас дальние родственники и повезли к себе на обед, где уже собрались, чуть ли не все, трехреченцы! Разговоры, слезы, а кто уже выпил и запел!
Так и начало большое семейство Шахматовых новую жизнь в Австралии! Я первый устроился работать на Металлолитейную фабрику, затем сестра и братья. Не разбирались, какая работа, сколько платят за труд, главное, чтобы работать и обустраивать жизнь. Родителям все в голос сказали, что больше никогда не будете работать, хватит потрудились, прошли огонь и воду, отказывали себе во всем, чтобы только дети были сытыми, здоровыми и учились! Сразу же сняли большой дом и начали постепенно входить в русло Австралийской жизни. На пятом материке уже было очень много русских, и большинство из них из Китая, так что можно было продолжать наши русские традиции – ходить в Храм, в Культурный центр на концерты, балы, постановки, то есть не отрываться от родной привычной духовно-культурной жизни. К новоприезжим австралийцы относились холодновато, особенно молодое поколение, так называемые боджары, даже нападали в улицах и избивали. Это заставило нас, русскую молодежь, объединяться и противостоять унижениям и нападкам. Доходило даже до больших и кровавых схваток, сходились в парках стенка на стенку, среди нас были сильные ребята - боксеры, так что сражались по-суворовски, до победы! Вскоре появились государственные законы в защиту новопоселенцев. Но все равно было скучновато, так называемая Австралийская культура нам ни о чем не говорила, да и в основной массе был ограничен уровень интересов и знаний. Тогда мы решили создать орган русской молодежи, около 600 человек. Было много здоровых и талантливых девчат и ребят, то сразу появились творческие группы, как хор, танцевальный ансамбль, оркестр народных инструментов, драматический театр, спортивные команды, одним словом, зажили по-русски! А так как я выглядел старше своих лет, и от природы имел дар организатора-руководителя, то меня уговорили стать председателем объединения. Конечно, было нелегко, так как по вечерам я ходил в колледж. Но молодость, любовь к жизни и труду на благо родной молодежи давали нам силы и мы всё успевали делать! Между тем у меня появился голос – бас, и я начал солировать в Казачьем хоре, под руководством Саввы Антоновича Камаралли, бывшего солиста знаменитого хора Донских казаков, который был основан Сергеем Жаровым, в Турции, где была расположена Русская армия генерала Врангеля. Прославляли Донские казаки русские и казачьи песни по всей Вселенной, более 60 лет. Ввиду того, что среди нас было много забайкальских казаков, то мы и решили назвать наш хор Казачьим, уже по счету четвертый в русском рассеянии, первый был имени Платова, второй имени Каледина, третий Жаровский и четвертый наш. Глубина и лихость казачьих и русских песен так захватил всех нас, что мы нашили казачьи формы и начали репетироваться, и так хорошо запели, что нам поступило предложение на гастроли по Европейским странам. Но так как многие были еще студентами, а солисты уже были женатыми, то пришлось ограничиться только Австралией, то есть выступать по городам пятого материка. Успех был потрясающий! Представьте себе тридцать красивых, молодых людей в казачьей форме, да еще и лихие танцоры! Австралийцы чуть не носили нас на руках!
Я уже был солистом и запевал знаменитую балладу про Кудеяра. Главным желанием лично у меня было сохранить молодежь русскую вместе, чтобы все знакомились и затем между собой переженились, не было смешанных браков, то есть продолжилась русская нация на чужбине. Мои старшие братья один за другим женились, и сестра тоже не засиделась, так что остались мы с Михаилом вдвоем с родителями и погрузились в учение, работу и общественную жизнь. А так как я по натуре романтик, то в то золотое время увлекся красавицей Аней Ерзиковой, хотя иногда разбегались глаза – потому, что было чересчур много красивых и талантливых русских девушек. Через некоторое время я перешел на строительную работу, что я очень любил еще с детских лет.
Однажды сижу и смотрю телевизор, показывают конкурс молодых талантов Австралии, и мне показалось, что я могу спеть не хуже. Решил написать письмо и предложить себя в следующую программу. Не прошло недели как я получаю ответ - приглашение, затем прислали мне билет на самолет, и я полетел в город Мельбурн, где проходили съемки и записи. Прилетаю, встречают меня милые люди, приглашают сесть в автомобиль. «Совсем как звезду» - подумал я, но сам начал немножко волноваться, ведь первый раз, да еще с симфоническим оркестром. Подъезжаем и заходим прямо к директору и дирижеру Хектару Крофорду. Познакомились, и он меня спрашивает, «что будете петь»? Я отвечаю, что «Эй, ухнем!», тогда он говорит, «как ты, мальчишка, хочешь петь самую трудную балладу для певца?» Я говорю «да». Добрый дирижер пожал плечами и сказал «хорошо». Ну, вот, пора репетировать, все собрались в студии, звучит аккорд, и я тихо начинаю петь, постепенно усиливая звук, задерживаю некоторые фразы, чтоб показать голос, дирижер улыбается и не верит своим глазам – потому, что юноша поет богатырским голосом. Пропели без остановок, только в одном месте слегка разошлись. Хектар сразу спрашивает, где я учился. Я отвечаю, что нигде, природный голос, что его совсем удивило, и он сказал, что все хорошо и завтра будем выступать в прямом эфире, перед всей Австралией, и добавил, что голосовать и выбирать будут зрители всей страны. Утром встал, плотно позавтракал и поехал в зал. Одели меня в русскую рубашку-косоворотку, сделали соответствующую декорацию в русском духе – на лодке по реке. Загорается свет, все становятся по местам. Сигнал прямого эфира и начали. Пропел все не плохо. Дирижер пожал мне руку, и я ушел обратно в гостиницу, а вечером улетел в Сидней. Прихожу домой, а там уже собрались с поздравлениями все родные, друзья и соседи. Оказалось, что пока я ехал обратно, уже объявили результаты, и мне зрители Австралии дали первое место. Конечно, я был удивлен, потому что знал, что в одном месте допустил ошибку, но, видимо, голос вынес. И так я стал известным на всю Австралию. Слух дошел и до директора Музыкальной консерватории, и он меня пригласил на встречу. Прихожу и попадаю в класс знаменитого пианиста и профессора, Льва Демонта. Нужно было приготовить что-нибудь спеть для директора Иосифа Поста. На английском языке профессор меня спрашивает, «что будете петь»? Я ему отвечаю «Чуют правду, арию Ивана Сусанина, из оперы Жизнь за царя, Глинки», бедный профессор опешил – из-за того, что мало кто знает это произведение в Австралии. Но когда я спел, то он сразу заговорил со мной на чистом литературном русском языке, и со слезой промолвил, что последний раз слышал эту арию, когда пел Федор Иванович Шаляпин, и добавил, что он имел честь ему аккомпанировать в концерте. Такая весть для меня тоже была неожиданной, даже перехватило дыхание, ведь великий Шаляпин не только наш русский певец, но отец всех певцов Мира! Раздался стук в дверь, и нас попросили подняться на сцену большого зала, где директор был готов слушать. Исполнил я арию Сусанина и директору, и он тоже с удивлением спросил меня, где я учился, и сказал, что мне уже нужно петь в Оперном театре. Но когда ему рассказали, что я нигде не учился пению, этим меня наградила Мать-природа, то он рассмеялся и сказал, что «такими могут быть только русские», сразу предложил мне стипендию на три года, на полное занятие в оперную школу, то есть пять дней в неделю, с утра до вечера. В программу оперного образования входило очень много – пение, драма, музыка, балет, грим, фехтование, языки и дикция. Так что дневную строительную работу пришлось оставить, но я взял вечерние курсы на инженера-строителя. Тем временем наша молодежная организация, «спайка», как я называл ее, процветала, культурная жизнь была на высоком уровне! Хор пел хорошо и давал концерты по городам Австралии. Я уже солидно солировал вместе с замечательным тенором Виктором Бянкиным и басом Иваном Овчинниковым. Проводили раз в неделю русские вечера, балы, особенно торжественно отмечали традиционный студенческий «Татьянин бал». Как готовились наши красавицы-девицы! Специально шили бальные платья, тайком друг от друга, чтобы не было одинакового наряда, ребята-кавалеры тоже приобретали соответствующие костюмы. Грандиозный зал украшали в русском духе, цветами, приглашали самый лучший оркестр города! Боже мой, какая царила атмосфера! Романтика, радость на лицах, искреннее, не захваченное дикой и злой сексуальной революцией, чувство здоровых молодых людей! Забывалось, что мы живем на чужбине.
Продолжение следует.