Первая книга "Русская Вселенная" отрывок 13

ИТАЛИЯ

После откровенного и душевного разговора я отблагодарил на редкость приятных людей, и мне захотелось одному побродить по римским закоулкам. Долго ходил, уже начало темнить. И, проходя мимо парка, я увидел цыганский табор. Что за диковинка?! В городе цыгане! Кругом стоят грязные, старые, с побитыми окнами автомобили, горят костры, в воздухе запах жареного мяса, громко звучит лихая музыка, все одеты в яркие разноцветные одежды, вокруг бегают оборванные дети, собаки, куры, свинья… Что-то невероятное! Тем более для меня, я никогда не видел так близко живых цыган, да еще и в Риме. А они себя чувствуют свободно, хозяевами в парке, дают понять - кто не из нашего племени, то не подходи. Итальянцы проходят мимо и не обращают никакого внимания, как будто, так и надо. Что меня еще больше удивило. Был только лишь я один любопытный. Решил остановиться и внимательно понаблюдать. Устроился в удобном месте, как вдруг подбегает цыганенок и говорит, «что тебе здесь нужно, чего ты смотришь, людей не видал?» На крик стали подбегать другие, вижу, что дело неладно, отхожу в сторону, они за мной, словом, решил поскорее удалиться от «гостеприимных» цыган. Тут я понял, почему все итальянцы проходят мимо и не обращают на табор внимание. Так что после спокойного дружеского разговора, попал в разбойничью компанию. Зато, когда вспоминаю, то искренне смеюсь. Вот так прошел мой второй день в Риме. На следующий день уже была назначена встреча с Николаем Росси-Лемени. Он жил около моря, и нужно было ехать час на автомобиле. Свои услуги любезно предложила итальяночка, Франческа. Чем ближе мы подъезжали, тем сильнее я стал волноваться, ведь предстоит встреча с великим русским басом! За это время я уже достал книгу с биографией певца и узнал, что его мать была чистокровная русская и православная, а отец наполовину русский, но родился, вырос и дослужился до генерала русской армии в царской России.
Подъехали к даче, вылезли из автомобиля и видим, что идет нам навстречу интересный, с аристократической внешностью господин, знакомимся, и он нас приглашает войти в дом. «Так просто», подумал я. Дом оформлен по-барски: античная мебель, богатая библиотека и белый рояль. Николай Павлович попросил нас сесть. Он мне сразу сказал, что ему уже много про меня рассказал отец, так как дружок отца из Парижа уже все сообщил, и он даже уже слышал меня по радио, что до какой-то степени сняло у меня напряжение. Сходит по ступенькам со второго этажа жена, примадонна, Вирджиния Цеяни, это та самая певица, о которой я только что прочитал, что она спела партию Виолетты, в опере «Травиата», 700 раз! В роскошном платье, с красивой фигурой, никогда не скажешь, что она уже на пенсии и в опере больше не поет. Как все итальянцы, она громогласно начала говорить мне комплименты и, глядя на Франческу, сказала: «Какая красивая у Вас жена!», что заставило покраснеть милую девушку. Но останавливать красивую и талантливую даму было неудобно, так я остался женатым на словах. Тепло пообщались, маэстро попросил меня спеть. Решил показать арию Пимена, из «Бориса Годунова», причем без аккомпанемента, пианист еще не подъехал, и я запел «Смиренный инок», после третьей фразы маэстро закрыл глаза и внимательно слушал. Когда я пропел последнюю фразу и закончил «…могилку», он открыл глаза, и я заметил слезинку на его глазах, сначала не знал, как это понимать: или хорошо спел, или ему до слез меня стало жалко? Но тут неугомонная дива, Вирджиния, уже начала сыпать комплименты, но мне с нетерпением хотелось узнать, что скажет Николай Павлович. Выдержав паузу, он на русском языке сказал: «Хорошо, голос богатый», и спросил, как давно пою, и где учился? Говорю ему, «что окончил оперную школу и, получив стипендию, приехал расширить знание, в Европу, а петь я не учился, пою так с детства - открываю рот и льётся голос ». Маэстро сказал, что он тоже имеет природный голос, и нигде не учился петь. И продолжил, «что нужно быть очень осторожным, беречь голос, не форсировать, если появятся проблемы, то будет нелегко, ведь мы не знаем, что такое техника и как она вырабатывается». «Но это детали, главное, что у него красивый голос и он чувствует композитора», сказала Вирджиния. Тут подъехал и концертмейстер, Джузеппе Мари. Я уже освободился от нервного напряжения, и мне хотелось петь. Ставлю на рояль ноты, арии Базилио, из «Севильского цирюльника», Россини, и пускаю, как говорится, свой голос на всю катушку. Даже Николай Павлович не усидел и тоже запел со мной. Это было что-то потрясающее! Затем я спел и каватину Алеко, из оперы «Алеко», Рахманинова. После попросили спеть Николая Павловича и, несмотря на его преклонный возраст, он так спел русскую песню «Прощай радость», что мне, молодому, так не спеть. Не вытерпела Вирджиния и тоже спела арию Виолетты. У всех было приподнятое настроение и ощущение, что мы всегда были знакомы и пели вместе! Николай Павлович ещё и известный итальянский поэт, так что почитал для нас и свои стихи. Мне так было приятно сознавать, насколько талантлив наш русский народ! Мы стали уже собираться в дорогу, но милые хозяева не отпускали. Но действительно, было уже поздно и Франческе нужно было быть в Риме. Когда мы прощались с Николаем Павловичем, он мне сказал, что у меня с голосом все в порядке, и нужно уже по-настоящему петь в оперном театре, но надо быть осторожнее с выбором репертуара, если будет нужна мне в этом направлении помощь, то в любое время могу к нему обратиться. От души поблагодарил маэстро, и мы уехали. Приехал домой, а тут в разгаре веселье, милое семейство Стоки справляет день рождения дочери. Я хотел незаметно пройти в свою квартиру, но не удалось, схватили за руки и посадили за обильный стол. Все уже хорошо закусили, в меру выпили и начали петь. Я увидел, какое сходство у нас, русских, с итальянцами. Такие же бесшабашные: гулять так гулять, а петь так петь! За оказанное внимание и теплое отношение я спел несколько неаполитанских песен. Веселье было в самом разгаре, но я очень устал и попросил освободить меня от приятного времяпрепровождения, чересчур было всего много у меня последние дни, так что требовалось отдохнуть. Тем более что утром нужно было ехать на выставку известного итальянского художника, в деревню. Поспать, конечно, не удалось: во-первых, шумели гости, во-вторых, я был настолько возбужден, что не спалось, и только перед рассветом заснул. В восемь часов уже подъехала пара молодых итальянцев, Серджио и Моника. Опять катимся по итальянской земле, где всегда светит яркое солнце, люди улыбаются знакомым и незнакомым. Дорога была живописная. Автомобиль «Фиат» вез надежно. Спутники немножко стеснялись, потому что Аня им столько наговорила обо мне, что они вообразили, что я знаменитость. Перед деревней нас встретили лаем собаки, как бы показывая, куда нам ехать, и сопровождая к месту назначения. Уже на расстоянии было видно скопление людей, одеты все просто, без излишеств. Познакомились с хозяином – художником, очень приятным человеком, уже немолодым. Представили меня как русского певца. Своеобразные картины, но не на мой вкус, так что я больше рассматривал, кто присутствует. Заметил многих красивых и чернооких итальянок! В углу мелодично играли музыканты, стол был уставлен холодными закусками и разными винами, словом, итальянцы умеют веселиться! Среди итальянцев я заметил господина славянского типа, с длинными усами и в белом костюме, но подойти стеснялся, продолжал за ним следить. Когда выпил несколько бокалов, то решился с ним заговорить, на итальянском языке, а он мне отвечает на чисто русском. Это был замечательный болгарский художник, Илья Пейков, который уже давно живет в Риме, женат на итальянке, в Болгарии не был уже сорок лет. Он сразу сказал мне, что не любит коммунистов, как бы проверяя меня, не красный ли я? Когда я ему сказал, что приехал из Австралии и политикой не занимаюсь, политиков и лидеров мира не уважаю - столько они допустили бед, разрушений, разврата, гибели людей и всего живущего на планете. Это его немножко удивило: мало, кто говорит правду в наше лицемерное время. Он сразу говорит: «Давай выпьем водочки по-славянски.»
Во время нашего искреннего разговора Илья Кириллович говорит мне: «тебе нужно познакомиться с моим другом, он певец, который скоро приезжает в Рим, думаю молодому певцу будет полезно». Я его спрашиваю: «А как его фамилия?» Он ответил: «Борис Кристов». Я говорю: «Что Вы говорите? Это же самый великий бас, после Федора Шаляпина! Моя мечта встретиться с ним». «Ну, тогда это все просто, вот мой номер телефона моей студии, заходите в любое время, а с Борисом я договорюсь». После такого известия мысли мои были уже не на выставке и, отблагодарив хозяина, мы уехали обратно в Рим.
В древнем и руинном римском Колизее шла грандиозная опера «Аида», Верди, под открытым небом. Тысячи людей, в основном туристы, и мы с Франческой. Картина потрясающая! Сцена, декорации, костюмы, слоны, верблюды, около тысячи участников спектакля, чистое небо с луной и звездами, волшебная музыка, все уводило нас в другой мир. Мне только было жалко солистов, ведь петь на свежем воздухе без акустики страшное занятие. Почему и не было среди певцов знаменитостей, лишь только уже пожилой итальянский бас. Петь под открытым небом можно сорвать голос, да и он не звучит, как в оперном театре. Большинство зрителей были туристы, и многие из них далеки от оперного искусства, пришли лишь посмотреть оформление сцены, или просто отдохнуть после хождений по городу. Постоянными жителями Колизея являются множество кошек, которые ведут себя культурно, во время спектакля. В полночь спектакль окончился, но романтичная атмосфера осталась, мы решили пойти в кафе имени русского писателя, Н.В. Гоголя, который долгое время провел в этой солнечной стране. Итальянцы его очень уважают, как классика и как человека, видевшего, к какому духовному упадку идет человечество. Это его мучило, и он делал все, чтобы приостановить эту деградацию здоровых душ и тел. Спать не хотелось, и после ностальгического ощущения от места, где бывал Гоголь, мы в час ночи поехали за город на природу, туда, где сад фонтанов «Тиволли». Там было очень много народу, особенно молодежи. Хотя все сооружение было искусственным, построено руками человека, но с такой любовью и понятием природы, что все выглядело естественным. На рассвете вернулись домой, где меня поджидала милая синьора Стоки, так как меня уже разыскивал Илья Пейков. Быстро набрал телефонный номер, даже не давая себе отчета, что еще раннее утро и люди богемы спят, и, конечно, разбудил его. Но он человек старого воспитания, даже не намекнул о раннем беспокойстве. Сказал, что, к сожалению, Борис Кристов на днях в Рим не приедет, но он будет рад меня принять у себя, на вилле, около Пастойо, в любое время, в течение этого месяца. И добавил: «Если тебе нечего делать, заходи сегодня ко мне в мою студию». Стало немножко досадно, что сейчас не увижу великого певца, но так как я собирался ехать во Флоренцию, а это близко от местности, где находится вилла маэстро, то я успокоился. А пока продолжил ходить пешком по Риму - самый быстрый способ изучения города.
Посетил и доброго художника Илью Пейкова. Художником он оказался незаурядным, особенно мне понравился подбор красок и композиция картин. Ярко был выражен его славянский размах, ширь и глубинное значение. И как говорится, быть в Риме и не видеть Папу, этого нельзя допустить. Почти что целый день провел в богатейшем музее Ватикана. Какое великое искусство, какое великое наследие оставили нам гении земли! Любуясь этими бесценными произведениями, даже не верилось, что это творили люди, конечно, не такие, как мы, современные, а святые, призванные творить красоту на благо человечества. Напоминать ему, что есть главное в жизни, как нужно вести себя по отношению к природе, об ответственности перед грядущими поколениями. А под вечер на несколько минут встретились даже с Папой Римским. Тем временем мои друзья организовали уже для меня поездку во Флоренцию.
Летним утречком мы выехали по направлению чудесного города-музея - Флоренция. Проезжая историческую деревушку я заметил афишу, где было написано «Тито Гобби проводит семинар для молодых певцов». Меня даже бросило в жар. Тито Гобби! Это же величайший певец нашего века! Он для итальянцев, что для нас, русских, Шаляпин. И я знал, что невозможно, без прослушивания заранее, участвовать в мастер-классах, но и проехать мимо такого человека, тоже непростительно. Решили заехать, будь, что будет! Подъехали к большим железным воротам, где стоял часовой, остановил нас и спросил, кто мы. Но даже если представиться, сказать, что я русский певец, это ничего бы не сказало симпатичному охраннику. Да и он узнал, что мы незваные гости, и вежливо сказал: «Простите, не могу помочь». Но не тут-то было, мои друзья-итальянцы спросили: «Можно позвонить директору семинара?» Часовой дал согласие. Я остался в автомобиле, а Марио пошел добиваться цели. Через несколько минут возвращается Марио с улыбкой и объявляет, что встреча возможна, но только через два часа, так как сейчас идут классы. Мне не верится, что я увижу итальянского гения. Опять волнение. Минуты кажутся длинными. Чтобы занять время, заехали в Тратторию выпить чаю на свежем воздухе. А природа улыбалась! Разгар лета! Жарко, но жара сухая. Да еще такое событие! Подошло с нетерпением ожидаемое время, пора ехать. Подъехали к воротам, они открылись, и часовой отдал честь. Стоит красивое старинное здание, вокруг все в деревьях и цветах, зашли вовнутрь, встретила нас молоденькая девушка и попросила подождать минутку. Затем нас пригласили войти в красивую и большую гостиную, где нас встретила жена маэстро и любезно усадила на диваны семнадцатого века. Синьора Гобби показалась нам холодноватой, может быть из-за того, что она была уже старенькой и больной. Через некоторое время вошел сам великий, Тито Гобби. Среднего роста, с добрым и открытым лицом, и громко говорит: «Рад вас видеть». И сказал, что он обо мне уже слышал от покойной Марии Калласс, что меня удивило. Он был настолько прост, что я забыл про волнения. Каждое его слово, жест напоминали аристократа. Хотя он был преклонных лет, уже давно оставил мировую сцену, но от него веяло жизнью. Затем Маэстро сказал: «Времени у нас мало, всего полчаса, давайте приступим к делу, спойте что-нибудь для меня». От такого внезапного заявления меня бросило в жар, но раз напросился голубчик, так будь готов, да еще такая историческая возможность. Ноты были с собой, появился молодой пианист, я запел монолог Бориса, из оперы «Борис Годунов» - «Скорбит душа…». Маэстро расположился на диване. В это время у меня был особый подъем, конечно, из-за того, что пою для велико человека! Голос звучал мощно. Когда я закончил словами «Господи, Боже мой», наступило молчание, которое мне показалось очень длинным, хотя это было мгновение. Маэстро встал, обнял меня и сказал: «Ну, теперь есть смена моему зятю». Я ничего не понял, и уже мелькнула мысль - в себе ли гений? Причем здесь зять, когда я со всей мощью исполнял Бориса? Он заметил мою растерянность и добавил: «Мой зять – это Борис Кристов, он женат на моей сестре Франке». Такого разворота событий я никак не ожидал! Во-первых, относительно наследника Бориса Кристова, ведь я еду к нему, а тут еще и великий родственник открылся. В голове не укладывалось! Добрый маэстро сказал: «Конечно, иметь природный голос и петь с пониманием композитора, это еще не все. Нужно иметь и хорошую голову, то есть быть очень осторожным в выборе репертуара, с кем и где петь, особенно в ваше время. Так как сейчас истинное оперное искусство зачастую искажается, все делается на скорую руку, все думают о деньгах, сколько будет стоить та или другая постановка, то есть сначала подсчитывают деньги, а потом начинают думать о творчестве, о талантах, о народе, который жаждет прекрасного явления, чтобы отдохнуть от бестолковой суеты. Но мне кажется, что с тобой все в порядке». И добавил: «Если нужны советы, всегда можешь обращаться, а пока будь здоров и счастлив!» Так, великий и добрый Тито Гобби вместо получаса уделил мне полтора часа, и с радостью на душе я покинул виллу. Мои друзья тоже не ожидали такого результата и были рады за меня и за себя, потому что увидели итальянского гения.
С приподнятым настроением поехали дальше, и даже не заметили, как въехали во Флоренцию. Была вторая половина дня, много народа гуляет по улицам. Что меня покорило с первого взгляда – это архитектура и расположение улиц, мостиков через реку, церквей и музеев. С удовольствием посетили храмы, с дивными росписями и мозаиками, исторические и художественные музеи.
Для меня было подарком, когда увидел чудный православный русский храм, построенный в прошлом столетии, где совершалась литургия, так что с трепетом помолился. Действительно, мир маленький, встретил в храме знакомую пару из Нью-Йорка. Вечером разгуливая по улочкам, мы увидели памятную табличку на старинной усадьбе, где на русском языке написано: в этом доме Ф.М.Достоевский закончил писать «Идиота». Как итальянцы с уважением относятся к русским творцам! До позднего часа впитывали в себя красоту и историю города, и совсем не хотелось спать.
Во Флоренции меня, как говорится, перехватили новые друзья и предложили показать эту часть Италии. С Марио и его женой распрощались, и они вернулись в Рим, а мы двинулись на родину итальянского композитора - гения Джакомо Пуччини, на «Озерную землю». Доехали благополучно, сразу же положили цветы перед памятником творца, а затем увидели афишу, где было сказано, что вечером будет представлена опера «Тоска», Д. Пуччини, под открытом небом. Что нас очень обрадовало, ведь быть на родине композитора, да еще и послушать его произведения, такое редко бывает. Приобрели в кассе билеты и в оставшееся до начала время стали знакомиться с маленьким городком. Везде все традиционно, по-итальянски, в этом-то и есть прелесть, интерес для туристов, посмотреть то, чего нигде больше нет. Поели вкусной итальянской еды в ресторане, и пошли в оперу. Народу тьма - из-за того, что погода была теплая, никому не хотелось сидеть в помещении. Амфитеатр с деревянной сценой был расположен как бы в ложбине, который быстро заполнился зрителями, были видны целые семьи, что было приятно видеть, зная, как молодежь увлеклась современными роками, наркотиками, развратом, а тут все опрятно одеты и ведут себя воспитанно. Солнце уже закатилось, стемнело, только лампы освещали площадку для оркестра и участников оперы. Имена певцов были мне неизвестными, большинство местные, так что ждал с интересом, хотелось услышать, как поют певцы, которые за славой не гонятся. И вот началась эта романтичная и мелодичная музыка Пуччини. Оркестр начал играть увертюру, и все затихло. Эти гениальные аккорды, гармония захватывали душу! И начался первый акт. Звучали такие свежие приятные голоса, особенно красивый тенор у Каварадосси. Сама Тоска была немножко крикливая, но темпераментная, хорошо чувствовала композитора. Дирижер тоже был хорош. Каждая ария награждалась бурными аплодисментами. Во время антракта публика с нетерпением ожидала следующих актов. Ввиду того, что все происходило как бы в яме, к концу оперы стало прохладно, но гениальное произведение и исполнение так захватывали, что никто не обращал внимания на сквозняк, все были устремлены в ту эпоху, в которой происходило действие. По окончании оперы вся публика встала и кричала «браво, Тутти!», «браво, маэстро!», «браво, Тоска, Каварадосси!» У всех были радостные лица. После спектакля все традиционно идут в кафе и разбирают все услышанное и увиденное по частичкам. Вот почему в Италии все знают и чувствуют классическую оперу. А мы пошли в гостиницу, чтобы спокойно посидеть в ресторане , да и говорить после такого впечатления не хотелось. Вскоре я почувствовал себя неважно, попрощался с друзьями и ушел в номер. Прилег в постель и заснул, а где-то уже к утру просыпаюсь от кошмарного сна, как будто я горю в огне, начинаю кричать и от крика просыпаюсь, так громко кричал, что прибежал хозяин и начал стучать в дверь. А меня бил озноб и бросало то в жар, то в холод. Кое-как открыл дверь синьору Санти и упал в кровать. Увидев такую картину, хозяин перепугался и вызвал скорую помощь. Мои друзья тоже прибежали и не знали, что делать, а я уже начал бредить.
Доктор и скорая помощь прибыли быстро. Доктор меня прослушал, сказал, что сильное воспаление легких и сразу сделал укол. Затем добавил, что в госпиталь можно не ехать, но нужно приковать себя к кровати. Через час я начал еще сильнее потеть, пот лил как из ведра, каждые пять минут мне меняли одежду и постель. Порой я терял сознание, уходил в пламенный мир. Через час жар немножко спал и я уснул. Мои друзья были так напуганы, что милая Анна-Мария даже заплакала. Вскоре опять пришел доктор проверить меня и вколол еще одну дозу антибиотика. Итак, я двадцать четыре часа бредил и пугал всех милых людей вокруг. Только на следующий день я стал приходить в себя, но уколы делать продолжали, чтобы не было осложнения, тем более, что доктор узнал, что я певец и у меня должны быть здоровые легкие. Весь второй день я провел в постели, уже мог сидеть и пить, но вкуса и аппетита не было. За два дня потерял три килограмма веса. Анна-Мария ухаживала за мной, как за родным, кормила куриным супом, все время просила у горничной чистую постель. А ведь она меня совсем не знает. Сострадание и желание помочь - еще одна черта итальянского народа. Нужно было уже ехать к Борису Кристову, так как Илья Пейков уже его предупредил. На третий день собрался, и на автомобиле поехали к вилле маэстро, в место под названием Пастойо, сорок минут езды от места, где мы находились. День был очень жаркий, да еще и температура не спала. Через минут пять весь мой светлый костюм и сорочка были мокрые насквозь, пришлось остановиться, в кустах снять мокрую одежду и сушить. Затем одевать и ехать дальше. Наконец-то подъехали к вилле, я попросил остановить автомобиль, потому что уже опять был весь мокрый, и не знал, что делать, в таком виде, то есть больному встречаться с великим певцом как-то неудобно. Пока все сохло, я размышлял, как поступить. И не пойти тоже нельзя, он уже ждет, да и будет ли еще такая возможность? Все-таки решаюсь идти. Подъехали к красивому дому и остановились приготовиться для встречи. Не успели остановиться, как подошла очень приятная синьора и говорит: «Добро пожаловать, маэстро уже ждет». Я отблагодарил милую женщину и решил, что это, очевидно, служанка. Заводит она нас в дом, а Борис Кириллович стоит у рояля. Она говорит: «Это мой муж, маэстро Кристов». Милая дама оказалась женой маэстро. «Как-то у меня в этот раз все наоборот», – подумал я. Маэстро оказался небольшого роста, коренастый, с большими выразительными глазами. Он нас всех обнял и сразу спросил: «Ты болен?» Я ему быстро рассказал, что со мной случилось. Он говорит: «Ну, ты герой!» И добродушно рассмеялся. Но ему, видимо, было приятно, что я больной, но приехал, то есть не пропустить встречу с ним. Но петь, к сожалению, я был не в состоянии, пришлось извиниться перед маэстром. Он говорит: «Не надо, мне уже Илья столько про тебя рассказывал, что у меня такое впечатление, что я тебя уже слышал». Поговорили еще минут десять, он подарил нам свои пластинки и сказал, что осенью будет петь партию Филиппа, в опере «Дон Карлос», Д. Верди, в Лондоне, и чтобы я туда подъехал попеть и поговорить.
Отблагодарив Бориса Кирилловича и Франку, мы скорее распрощались и поехали в гостиницу, потому что опять стала подниматься температура. Приехали в гостиницу, а там уж доктор ждет и говорит: «Ты мато». По-русски значит сумасшедший, «что тебе жизнь надоела?»
Мне, действительно, опять стало плохо, так горел, что мне снова сделали укол, и я заснул. Милая Аннушка, как я ее перекрестил на русский лад, не оставляла меня ни на минуту. Через каждые четыре часа приходил доктор, проверял, в каком состоянии я нахожусь. Так за мной несколько дней ухаживали чужие, но по-человечески очень близкие люди. И когда я уже встал, начал нормально питаться, доктор мне сказал: «Ты знаешь, русский медведь, ведь ты эти дни играл со смертью, и я делал все, чтобы спасти твою жизнь». Это были настолько добрые люди, что ни доктор, ни хозяин гостиницы не взяли с меня денег за услуги. А милая Анна-Мария оказалась еще и родственницей знаменитого и неповторимого итальянского певца, Марио дель Монико. Тогда впервые у меня появились сильные чувства к девушке, которые остались на всю мою жизнь. Словом, хлопец влюбился, и если бы не карьера и продолжение путешествия, то я бы на ней женился. Удивительно очаровательная девушка! После такого оборота в моей жизни мне захотелось поехать в город Бари помолиться около мощей святителя Николы Чудотворца. Попрощался с добрыми людьми, сел на поезд и покатил на адриатический берег Италии. В поезде, как и следовало ожидать, было много народа. Кто едет домой, кто из дома, а я не оттуда и не отсюда, как странник и маятник. На этом и мир стоит: у всех свои дороги жизни, у всех свои призвания. Рано утром поезд подкатил к городу Бари. И я сразу пошел к древнему христианскому храму приложиться к мощам святителя. Недалеко увидел золотые купола православного русского храма. Около мощей святителя всегда много народа: одни приходят, другие уходят. Мне пришлось подождать своей очереди. Но, когда я прикоснулся к раке и помолился от всей души, мне стало очень легко на душе. Прошла усталость, связанная с болезнью, бессонной ночью в поезде. Мне было хорошо! А когда зашел в родной русский православный храм и услышал чудесное пение, то прослезился. Молились русский батюшка, русские старушки и православные итальянцы. После богослужения узнал от отца Михаила, что здесь нет русской общины, только несколько русских постоянных жителей города, а остальные - приезжие со всей Италии и Европы. «Все тянутся к святителю Николе Чудотворцу», - с радостью сказал добрый священник. Когда батюшка узнал, что я русский, да еще из далекой Австралии, то он не отпустил меня и оставил переночевать на подворье, около храма. Долго мы с отцом Михаилом разговаривали о жизни, о том, как революция разбросала наш народ по всей Вселенной и как родная земля, Отечество продолжает находиться под чужеземным игом.
Поблагодарив назавтра доброго батюшку, я решил поехать на остров Капри, для того чтобы отдохнуть телом. Автобусом добрался до Сорренто. Амальфи – это живописный берег с домиками, как теремками. Сел на паром и оказался на острове, где такая благодать кругом! Все чисто, вода, улочки, домики, народа немного, и все улыбаются. Снял комнату в первой попавшейся гостинице и заснул на двадцать четыре часа - истомилось мое тело. Так крепко спал, что, когда проснулся, не сразу вспомнил, где я нахожусь. Уж очень много произошло всего за короткое время. Да еще из-за тишины, совсем не слышно городского шума и природа благоухала. Пошел покупаться и уже с берега заметил, какая чистая вода: все дно видно, столько плавающих ярко окрашенных морских существ, а главное, что мало людей. Нырнул в воду с надеждой освежиться, но не получилось –потому что вода оказалась теплой, тем более для человека с сибирскими корнями. Поплавал и позагорал на песке, а затем походить по островку. Дорога была гористая, с необыкновенно зеленой растительностью и множеством диких цветов, выстроившихся как на показ. Множество птиц, назойливых чаек, которые все высматривают, не накормят ли их странные двуногие существа. Дорога шла вокруг острова, то тут то там встречались рыбаки на велосипедах со свежей рыбой, в корзинах. Вся картина была настолько естественная, что приходили мысли бросить все и остаться здесь на природе, ближе к Богу. Долго ходил по спокойному островку, взвешивал всё, что я сделал в жизни, думал, к чему стремиться дальше. Так размечтался, что забрел в такое место, где никого нет, и даже тропинка в тупик привела. Решил взобраться на верх горы, чтобы оттуда полюбоваться природой. На вершине мне открылась картина еще красивее. С одной стороны, весь островок, а с другой - зелено-синяя вода, ясное голубое небо и ослепительно яркое солнце над головой. И мне захотелось петь! Тем более, что я уже неделю, из-за болезни, не издавал звука, а для голосовых связок это плохо. Пел для Бога, природы и себя. И почему-то мне хотелось петь именно на итальянском языке. Все, что знал, то спел. Настолько я был насыщен духовной пищей, что даже забыл о телесной, а солнце между тем уже клонилось к земле. Спустился с крутой горы на другую сторону и направился обратно к прибрежному поселению. Благополучно добрался до гостиницы и отведал морской, по-итальянски приготовленной пищи, с белым вином. Все свежее и ароматное. А вечером сел на пароходик и поплыл на другой остров – Иския. Атмосфера была та же, как Капри, и та же природа и строения. Было только больше народа. Здесь я решил понаблюдать за вечерней и ночной жизнью островка. В маленьких и уютных кафе и ресторанчиках звучала неаполитанская музыка, все были веселыми. Но меня больше интересовала сама природа- как закатывается солнце, оставляя красочное озарение, как звезды и луна наблюдают за землей. Ничего не поделаешь, я по натуре романтик. А последнее время даже в философию ударился. До полуночи с восторгом наслаждался волшебной картиной. Утром переплыл на большой полуостров в Амальфи, то есть вернулся к цивилизации, хотя еще терпимую, так как это было еще самое красивое побережье Италии. Здесь рядом то самое знаменитое, прославленное в песнях Сорренто. Было очень много туристов. И неудивительно - красивый берег с разумно построенными домиками, ресторанчиками и кафе. Молодцы итальянцы, знают, как беречь красоту. Днем здесь спокойно, все отдыхают, только слегка шумят базары. Вся жизнь начинается вечером. Проходят концерты, выставки, на площадках танцуют, а в ресторанах поют. И в основном тенора. Видимо, действительно, эти климатические условия порождают теноров! Вот почему во всех итальянских операх, главные роли для тенора.
Продолжение следует.