Вторая книга "Русская Россия" часть 3

Утром чуть свет Ангелина встала и поспешила во двор ухаживать за хозяйством. У нее оказалось большое хозяйство: коровы, кони, свиньи, козы, куры, утки и гуси. И все это на плечах одной женщины. А днем она работала в госпитале, да еще удочерила сиротку, маленькую девочку. Откуда столько сил? И еще нужно ухаживать за больной матерью. Стало жалко мне дорогую племянницу. Говорю ей: «Бросай все, и уезжайте отсюда». Она говорит: «Куда поедешь? Везде сейчас одни беженцы, здесь хоть дом и свои продукты». Да, загнал перестроечный период русскую женщину в рабство, отнял роль девушки, жены, матери, сравнял их с мужчинами, а мужчины-то большинство спиваются и не работают, так что несчастной русской женщине приходится трудиться за себя и мужиков. Вот вам всемирное равноправие! Боже мой, какой обман и безумие! «Да и как уедешь, ведь здесь похоронен отец и братья» - продолжила Ангелина. Провел еще у одних родных ночь и день, и сели с Валерием на автобус и покатили в город Щучинск, к брату Венедиму. Евдокия и Григорий остались погостить у сестры и племянницы. Автобус был междугородний, и ехало в нем всего пять человек. «Вот, где бесхозяйственность - подумал я. – Гнать чуть ли не пустую машину за три сотни километров!». За этот путь я испытал, что такое ужасные дороги, даже не хотелось смотреть по сторонам и изучать местность. Прибыли на место назначения поздно вечером, людей на улицах уже было мало. Показали адрес водителю такси, он говорит, что это далеко и стоить будет немало. Но мне было неважно, сколько стоит, лишь бы скорее доехать. А то братец ещё уснёт, хотя мы отправили ему телеграмму, но как мне сказали, что они иногда приходят после того, когда уже люди приедут. Через час завез нас водитель такси в какую-то глушь, тупик – ни души, ни света. Оказалось, всё перестраивают, перегорожено, пришлось объезжать в окружную и добираться до брата закоулочками. Подъехали к деревянному дому, с огородом вокруг, в полночь, в окнах уже не было света. Но когда залаяли собаки, то в доме зажегся свет, видимо, только что пошли спать. Постучали в дверь, встретил нас богатырского вида братец Венедим. Но так как он знал, что я приеду, то не было ничего неожиданного, молчком обнял меня и пригласил нас в дом, где уже хлопотала невестка Валентина с угощениями. Вышла из спальни и племянница Оля. Они уже начитались в российской прессе обо мне, так что я, их брат и дядя, уж не казался незнакомцем. Но мы так устали, что не было сил даже говорить, поэтому разговоры оставили на завтра, выпили чаю, закусили, посмотрели друг на друга по-родному и разошлись на ночлег. Рано утром стали собираться все родные: семья тоже многодетная, Шахматовские традиции продолжаются. Приехал сын Федор с семьей, дочь Ирина с детьми, жена Федора, жена двоюродного брата Пана, с сыном Сашей. Полная гостиная родных. «Это мое богатство» - гордо приговоривал братец Венедим. Я заметил, что братец очень молчалив, говорит только тогда, когда нужно. Сначала я думал, что он болен, но когда он рассказал, что он пережил в заключении, то все стало ясно. Оказывается, все три брата сидели в одном лагере, и им не разрешали общаться, иногда целыми неделями ни слова, с тех пор и выработалась молчаливость. Рассказал, как нечего было есть, как вши заедали, как запрягали людей в борону и боронили землю для посева, как веселый брат Маркел, чтобы развеять горе, изображал из себя лошадь и ржал, одно было развлечение - смеяться над своей неволей. У брата Венедима прекрасный голос-баритон, и он большой любитель пения. Еще наша матушка рассказывала, как Венедим и Федор покоряли всех девушек своими голосами в Трехречье. Запел свою любимую песню «Вот мчится тройка почтовая», и, несмотря на возраст и состояние здоровья, спел очень хорошо даже для профессионального уха. В ответ я спел «Я встретил вас», затем запели и все голосистые дети. После всего, что мне рассказал браток, мне стало понятно, почему у него нет слез - выплаканы все в лагерях. Так открылось для меня еще одно крыло Шахматовского рода, но так как все кончается в жизни, пришлось через день расстаться с дорогими родными и в этой частичке России. Посадил Валерия на самолет и отправил домой, а сам с грустью простился с братом Венедимом и улетел в город Барнаул. В Барнауле ждали меня сибирские казаки во главе с атаманом Белоозерцевым. Я им еще на большом казачьем кругу, в городе Томске, пообещал приехать и выступить. Встретили меня сибирские казаки со всеми почестями и с лихостью. В тот же день была организована встреча с деятелями культуры и выступление перед жителями Барнаула. И как по заказу, в Барнауле находилась моя аккомпаниаторша из города Новосибирска, что облегчило мое положение. Сразу, как говорится, сходу спели. Встреча была очень интересная, задавали умные вопросы, особенно молодежь. Их интересовало общее положение человечества на планете. Куда его завела цивилизация. Программу для казаков и казачек я приготовил казачью, русскую, так что было много восклицаний «любо, любо!» Мое пребывание совпало еще и с «Шукшинскими чтениями» на родине русского писателя Василия Шукшина. Для меня это было большим подарком. Показали мне казаки города Барнаул и Бийск и отвезли на гору, где проходили эти, ставшие традиционными, чтения. На горе в массе народа я встретил русского режиссера-документалиста Владимира Кузнецова с супругой Любой из города Красноярска. Я познакомился с ним еще на Съезде православной русской молодежи в деревне Колывань под Новосибирском, где он начал снимать фильм «Русские гости»,с моим участием. Они привезли сюда прекрасного русского писателя, Виктора Петровича Астафьева, с ним меня сразу и познакомили. Народу были тысячи, на площадке, специально приготовленной для праздника, по очереди выступали писатели, певцы, музыканты, танцевальные ансамбли… Атмосфера была радостная, истинно праздничная. Собрались все крестьяне с ближних деревень, поднимались в гору пешком, Были столичные звезды! Виктор Петрович, всеми уважаемый писатель, сидит на почетном месте. Для меня было такой радостью видеть столько русских людей в одном месте, да еще и на такой чудесной Алтайской природе. А тут еще и объявляют, что здесь присутствует известный русский певец, из Австралии. И сказал это не кто иной, как сам Виктор Петрович Астафьев. Сначала народ не понял в чем дело. Как так из Австралии? Для Алтайских крестьян это что-то непонятное, причем здесь русский и из Австралии? Мне было интересно наблюдать за реакцией людей. Старушки зашептались, молодежь насторожилась, откуда появиться здесь человеку-кенгуру? Этим дело не закончилось. Виктор Петрович вызвал меня на площадку. Это для меня было полной неожиданностью. Но все хотели посмотреть, что это за певец такой, да еще из какой-то Австралии. Поднялся на площадку и поблагодарил Виктора Петровича за внимание и низко поклонился всем, стоящим вокруг людям, и сказал, что это от всего русского рассеяния. Рассказал, что наши русские братья и сестры уже в третьем поколении проживают во всех странах и на всех материках, но они не утратили любви и преданности к Отечеству, они всюду служат России, как верные дети. Русского можно изгнать из Отчизны, но Отчизну из русского человека – никогда! Мы на чужбине не считаем себя эмигрантами, мы не признаем политических и географических границ, нам навязанных. Мы жили Россией, живем Россией и всегда будем жить Россией. Еще не закончил выступление, как раздались бурные аплодисменты, чего я не ожидал. И большинство соотечественников, видимо, тоже не ожидали такого выступления, думали, что еще один какой-то западник приехал их учить жить. За такой теплый прием я решил спеть и посвятил романс русскому гению, писателю Василию Макаровичу Шукшину. И запел «Гори, гори,моя звезда». На свежем воздухе, на Родной земле, перед родным народом было такое настроение, что я пустил весь свой голос мощно и от души так, что микрофоны загудели, и народ стал подпевать и громко аплодировать. Глядя на природу, я запел «Вижу чудное приволье», здесь уже все запели родную русскую песню. И когда я сошел с площадки в народ, то все стали подходить ко мне и со слезами благодарить за сказанное и спетое. Подходили бабушки и дедушки, родители и дети. Дарили мне все, что было у них в руках. И тут я вспомнил, как хорошо, что я опоздал на поезд. Действительно, что ни делается - все к лучшему. По окончании торжественного концерта мы пошли пешком в дом, где родился и жил писатель. Когда мы проходили по улице, все приглашали нас к себе зайти в дом. Мы зашли к одной старушке, так она не знала, куда нас посадить, поставила на стол все, что у нее было, чтобы от души угостить. Тут я подумал, что несмотря ни на что, русские, как были сотни лет тому назад добрые, гостеприимные, наивные, так и остались. Вначале вроде кажется, что осталась какая-то оболочка страха советского периода, но когда ближе познакомишься, и они узнают, что ты родной, свой, русский человек, то забывают все и открывают свои души. Чего нет ни в каком другом народе.
Как я благодарен Богу, что родился русским! Погода в этот день продолжала радовать, и мы решили поехать на рыбалку, а Виктор Петрович в качестве главного рыбака. Подъехали на нескольких автомобилях к горной речке, и именитые рыбаки расположились. Виктор Петрович взял удочку и сел на берегу. Мне тоже дали в руки удочку и посадили недалеко от русского писателя. Ребята уже развели огонь, принесли воды и начали готовить чай. Через некоторое время появились два местных рыбака и, увидев Виктора Петровича, закричали: «Это же Виктор Петрович, наш русский писатель!» И от радости дают ему большую бутылку медовухи. Я решил, что это апельсиновый сок, и с удовольствием выпил стаканчик холодненького напитка. А сами продолжаем ловить. Рыба не клюет, даже у великого писателя, но как же без ухи на природе, да еще у реки. Сжалились над нами местные земляки и отдали свой улов. Володя и Валерий-полковник взялись готовить уху, а мы продолжаем закидывать удочки и попивать медовуху. Пришло время подняться. Хочу встать, а ноги не слушаются, думаю, ну, наверно, отсидел. Пробую, опять не получается. Я и так, я и сяк, все равно не подчиняются. А Виктор Петрович уже заметил и улыбается. Я ему говорю: «Ноги не работают». А он меня спрашивает: «Ты первый раз пьешь медовуху?» Я ему говорю «Да». «Ну вот теперь знай, что это такое!» А сам еще громче рассмеялся. Пришлось мне чуть ли не на четырех конечностях ползти в кусты. «Вот еще одно открытие» - подумал я. К вечеру подошли коровки к реке напиться, после вкусной свежей зелененькой травки. А один из рыбаков возьми да оставь двери у автомобиля открытыми, с продуктами на сиденье, буренка напилась водички и, унюхав что-то хлебное в автомобиле, решила попробовать. Залезла головой в открытую «Волгу» и пожевывает. Недалеко находился хозяин, и он, увидев, что коровушка удобно примостилась, закричал сыну, чтобы тот бежал и скорее отогнал незваного гостя. Мальчишка схватил большую палку и к месту преступления. И сходу хлоп ее палкой. Бедная корова от испуга как рванула через салон, разворотила верх и в противоположную дверь выскочила. Растерянный мальчуган побежал к отцу, а отец палку в руки и за пацаном. И такое я тоже видел!
Тем временем уха уже была готова, и мы с удовольствием начали есть. Так было вкусно и приятно! Когда солнце закатилось, сразу появились громадные комары и какие-то мухи, которые хватают за тело и выдирают кусочек кожи до крови. Пришлось быстро собраться и поехать к милой сестре Володи Кузнецова на ужин и продолжить веселое и здоровое времяпрепровождение. Присоединился к нам и известный литератор, критик Валентин Яковлевич Курбатов, из города Пскова. Там нас начала веселить малютка-девочка, дочь хозяюшки, русскими песенками, да еще и подплясывая. Какие красивые, ласковые и здоровые дети в деревнях! После медовухи и принятия нескольких рюмочек водочки, запел наш дорогой Виктор Петрович, и таким приятным баритоном. А после запели и все. Виктор Петрович также замечательный рассказчик, увлек всех своими рассказами. Всё в деревне было, но главного для души - православного храма - не было. Утром меня отвезли к поезду, и я поехал дальше навстречу жизни – в город Красноярск, где меня уже заждались. Остановился на квартире у Оли и Вовы Горностаевых – доктора и инженера. Тут у меня уже было много знакомых среди казачества. Приехали казаки, посадили в автомобиль и повезли знакомить с городом. Сначала заехали в чудные храмы. Затем в дом-музей художника Сурикова, прославленного картиной «Боярыня Морозова». Познакомились с замечательной русской женщиной, директором музея Людмилой Ивановной Андросовой. После поехали к удивительному русскому писателю-прозаику Анатолию Буйлову. Он еще и профессиональный охотник на тигролов, один из пойманных им тигров был в московском цирке. Он и незаурядный строитель, на берегу Енисея построил себе трехэтажный дом-терем. И, конечно, повезли меня на природное творение в горы, полюбоваться знаменитыми красноярскими столбами. Как они основались и когда – секрет природы. Город мне тоже очень понравился, оригинален по архитектуре и расположению. Вечером встретился с пианистом, и прошли программу для завтрашнего концерта, в зале филармонии. О моем пребывании красноярцы уже знали и при встрече приветствовали и любезно раскланивались. Перед началом концерта произошел небольшой скандал: администрация зала почему-то не хотела пускать казаков в форме. Но казаки, народ боевой, поднаперли двери и всей ротой вошли, а директор учуял, что дела неладны, сбежал из театра. Я, находясь в артистической, услышал громкий шум и спросил руководителя закулисной жизни, в чем дело. Он ответил: «Ничего серьезного, директор нерусский и не любит казаков». Пел я старинные русские романсы, казачьи песни. Акустика была хорошая, так что пелось легко и приятно. А прежде, чем спеть романс «Гори, гори, моя звезда…», я сказал, что это был любимый романс Александра Васильевича Колчака, и, когда я запел, все казаки встали. Закончил намеченную программу, а народ не расходится, просит еще спеть. Пришлось много петь на бис. По просьбе красивой женщины Людмилы Ивановны спел «Утро туманное» на слова Тургенева, а музыка Абаза. Организаторы после концерта устроили мне сюрприз – приготовили сибирскую баню, с застольем, в деревне. Они узнали о моих сибирских корнях, как же без баньки! Сели в автомобили и, как на лошадях, помчались за город. Солнце только что распрощалось с красноярским краем, и на дворе стало темнеть. У добрых хозяев стол уже был накрыт разнообразной сельской пищей. Все удобно расселись вокруг, выпили за успех концерта, начались речи, настоящий пир. Через час входит здоровый мужчина и громким голосом объявляет, что баня готова. Ну, раз готова - значит идем. Пошли я, Владимир, Сергей и специалист-банщик. Заходим в предбанник, раздеваемся и входим в следующую комнату, где тепло, стоят скамейки, маленький столик с бутылками кваса. Расположились и пьем квас. Думаю, как хорошо, ничего страшного, баня нравится. Вдруг наш полковник-банщик как скомандует: «Готовы друзья?» Я спрашиваю: «Куда?» «В баню» - ответил он грозно. «А что это?», спросил я. «А это только начало», улыбнулся он. Мое сердце забилось сильнее. Надевают на меня рукавицы, шапку и чулки. Думаю, что же такое? Лето на дворе, а на меня надевают все это и еще в бане? Насторожился. Опять команда – идем! Открывается дверь еще одной комнаты, а оттуда такая жарища, что я сразу назад, меня ребята под руки, вперед и приговаривают: «Какой ты сибиряк…» Это задело мое самолюбие, и я добровольно пошел. Вошли и закрыли дверь. «Ну, теперь ложись на гобчик, дорогой гостенек». Я прикоснулся к нему, как огонь. «Нет, не могу» - взмолился я, «подложите что-нибудь». «Хорошо» - говорит полковник – «вот потничек». Уложили и начали хлестать меня вениками, я набрался мужества, терплю, молчу, хотя уж очень хотелось кричать. Чувствую, что мне плохо, прошу, чтобы перестали, что я уже узнал, что такое русская баня, и простуда, которая у меня была, уже выскочила без оглядки. «Ну ладно» - сжалился полковник - «выходи». Какой там выходи, кое-как выполз в среднюю комнату, где на меня сразу вылили ведро холодной воды. А сами вернулись обратно в баню париться. Я решил, что все, слава Богу! Но не тут-то было, через минут десять появляется полковник весь красный как рак и заявляет: «Пошли!» Мое сердце опять запрыгало, но решил не сдаваться, ведь я сибиряк. Опять пошел в жару, но попросил на этот раз без ласки веников. Побыл там несколько минут и ходу. Оставил их одних. А сам, как говорится, шапку в охапку и бегом под покров милой хозяюшки. Она мне сразу стакан сока из смородины, отвела в комнату и сказала: «Отдохни немножко». Я помню, что прикоснулся к постели, а потом уж больше ничего не помню. Уснул как ребенок. Через несколько часов меня кое-как разбудили и пригласили за гостеприимный, вкусный стол.
Через день вернулся домой Виктор Петрович Астафьев, и Володя Кузнецов повез меня к нему в деревню Овсянка. Не только погостить у писателя, но и снять нас вместе для своего документального фильма «Русские гости». Виктор Петрович нас уже ожидал, приготовил закуску и медовуху. Он жил в простом деревянном домике зеленого цвета, недалеко от берега реки. Расположились за столиком прямо под деревом и начали вести разные разговоры, а аппарат Володин стал все снимать. Как я уже говорил, Виктор Петрович - умелый рассказчик, рассказывал много о войне, как он потерял глаз, о советской власти, о бесхозяйственности, о тупиковом состоянии государства. Стали закусывать и выпивать, но я уже медовуху не трогал, еще свежа память с Алтая. Так, уютно и поучительно мы провели время у дорогого русского писателя и, прощаясь, он мне подарил несколько своих книг.
Теперь я ехал на родину другого великого русского писателя Валентина Григорьевича Распутина. К батюшке Байкалу, в город Иркутск. Удобно устроился в купе у окна, помахал рукой добрым красноярцам, и опять замелькала живописная природа. В Иркутске встретил меня знакомый молодой человек и отвез к своим друзьям. Программу моего пребывания приготовили насыщенную, то есть постарались иркутяне. С утра сразу пошли в храм, где была отслужена панихида по адмиралу Колчаку, а после был поставлен большой деревянный православный крест на том месте, где бесы расстреляли русского ученого и государственника, а затем труп спустили под лед реки Ангары. Было много народа и казаков в формах и мундирах. Познакомился с мудрым атаманом Николаем Михайловичем Мериновым. К сожалению, Валентина Григорьевича в городе не было. После такого духовного и душевного начала всё стало казаться родным. После трапезы – поминок - атаман пригласил меня к себе в штаб, где уже ждали казаки. Первое, что мне понравилось – это много молодых стройных казаков. Чубастые лихие красавцы! Было видно, как все они уважают батьку - атамана Меринова. Местные казаки интересовались казаками и казачками в изгнании, в разных странах. А когда я им рассказал, что в Австралии проживает много забайкальских казаков, то все станичники опешили, ведь они тоже забайкальские казаки. Нашлись однофамильцы и родственники. Атаман мне доложил, что много казаков служит в милиции города и области, и в охране. Часто приходится отправлять конных казаков оберегать дачи и огороды. А то так некоторые перестроились и устроились, что хоть объявляй войну! Честные люди посадят в огородах все необходимое для пропитания, приедут собирать урожай, а за них уже кто-то собрал. А ты как хочешь, хоть с голоду умирай. Купить в магазинах продукты денег не хватает, сейчас такие цены, что бедные старики ходят вокруг, ругаются и плачут. «Близок локоть, но не укусишь». А наша казачья обязанность веками была – кормить и защищать свой народ. Раньше защищали от иноземцев, а в теперешние времена некоторые свои земляки разбойничают. Вот так и СНГуем. Царь нам нужен, хозяин-батюшка в России! Все эти интернационалисты, международники бездельники, спекулянты продадут родную мать и державу. С революции делили русскую землю, Отечество на республички, и сейчас докраивают. А Запад во главе с США продолжают за счет России богатеть.
Поблагодарив станичников за оказанное мне внимание, я поехал на репетицию. Концерт я решил дать в помощь детям, пострадавшим от Чернобыля, а в каком зале - ещё не было известно. У меня уже стало традицией по прибытии в новый город обязательно посещать исторические и художественные музеи. Не был исключением и город Иркутск. Внимательно изучая выставки, я оказался в великолепном зале, естественно, певцу необходимо проверить акустику, пустил голос и ощутил превосходную акустику - без всякого усилия голос льется и звучит свободно. И есть рояль! Что мне ещё нужно для моего благотворительного концерта! У директора музея получаем разрешение. И в два дня организовался концерт. А рекламы было уже достаточно: телевидение, радио и газеты подробно сообщили о моем пребывании в Иркутске. После мы пошли пешком на набережную, и, проходя мимо собора, я услышал прекрасное хоровое пение. Зашли послушать. Проходила спевка смешанного хора. Их пение меня так захватило, что я пригласил хор принять участие в моем концерте, на что регент и хористы без слов согласились. Вот как бывает - в один день столько сделано! Концерт получился «на все сто». Все были в ударе. Да и по-другому не могло быть, ведь делаем благое дело - помогаем несчастным детям. Вся программа даже была записана на пленку.
На другой день повезли меня на Байкал, к священному морю России. А накануне милая хозяюшка Таня угостила меня соленым омулем, напомнила мне, чем ещё богат батюшка Байкал. За час мы уже доехали до природного чуда. Какая сила духа над Байкалом! Что-то такое притягивающее! Нельзя объяснить. День был солнечный, но купаться было нельзя – вода была холодная, а мне с моими выступлениями рисковать глупо. Но помыл лицо, ноги и руки. Целый день не отпускал нас Байкал своей красотой и могуществом! Жалко, что я на правах иностранца, а то я уже облюбовал один домик на берегу Байкала. Но я, русский - бесправный на родной земле, как ни глупо это звучит. Вернулись в город, и прямо на поезд. Теперь я еду в город Читу, место, где жили мои дедушка Симеон, бабушка Евфросиния, папа с братом и сестрами - до изгнания на территорию Китая, и где имели кожевенные и шубные заводы. Так что опять трепещет душа – ступлю на родные тропинки. Из Иркутска друзья уже сообщили о моем прибытии, и там меня должны ждать на вокзале. Поезд пришел без опоздания. Вышел из вагона, смотрю вокруг, но не вижу тех, кто должен меня встречать. Вот и приехал Александр Васильевич! Везде встречали с почестями, а тут ни души. Один никуда не пойдешь. Пришлось ждать, ведь меня должен встречать профессор Серкин с супругой Наташей. «Не может же профессор этого позволить!» - успокаивал я себя. Смотрю, с другого конца платформы идет пара и осматривается вокруг. И они меня заметили, так как я тоже смотрел по сторонам. Сошлись на середине платформы и в один голос: вы не Серкин? Шахматов?! И угадали! Оказалось, что мои дорогие друзья не знали номер вагона. Ну что ж, зато мы от души посмеялись! Милая Наташа и профессор повезли меня к себе на квартиру. Заходим, и встречает нас маленький сынок Паша. По дороге мы уже познакомились, и чуть ли не сразу подружились. Наташа начала хлопотать об угощении, а мы с профессором стали размышлять, с чего мне начать знакомиться с Читой.
Решили первым делом заехать на высокую Титовскую гору и осмотреть сверху весь город, а потом думать, что делать дальше. Профессор мне сразу рассказал, почему гора носит название Титова. Названа в честь основателя станицы, а после города Читы, атамана Титова. Здесь исконно проживали забайкальские казаки, с семьями. Вкусно закусили, и отправились на гору. Идея была замечательная! Весь город как на ладони. Я сразу увидел реки Ингоду и Читинку, и то место, где, как мне объяснял папа, стоял Шахматовский завод. Там дымятся большие трубы. Я спросил профессора, что там? Он говорит: "Кожевенный завод". «Вот это да! - подумал я – «сейчас пойду и заявлю о своих правах на завод». Но если серьезно, то было интересно увидеть на том же месте завод. Увидели и училище, где папа учился экономике. Железнодорожный вокзал, уцелевший с царских времен. Там и большой остров, где стоял дом дедушки Симеона. Весь город находится как в воронке, яме, вокруг сопки. Спустились в центр города, профессор извинился и ушел на занятия в университет, а мы с Наташей пошли гулять и исследовать город. Подошли к кожевенному заводу, и я сразу увидел бесхозяйственность, всюду на земле валяются кожа, какие-то бочки, мусор - все под открытым небом и гниет. Конечно, это государственный, уже вновь построенный, завод, где никогда хозяин не ступал своими ногами. Даже не стал интересоваться у служащих завода. Пошли на берег Ингады - речка оказалась наполовину пересохшая, видимо, где-то у истоков перекопали и затравили. По берегу дома и заборы покосились. Проходим мимо одного дома, сидит у калитки древний старичок. Я его спрашиваю: «Отец, слыхал ли ты фамилию Шахматовых?» «Те, которые имели шубный завод? Да, помнится» - проговорил худенький старичок и замолк, видимо вспоминая революцию и все остальное. Я не стал больше его беспокоить, чтобы не пробуждать кошмары. Символически помыл руки в реке, как бы прикоснулся к родным местам и пошли дальше по улицам. Много старых, дореволюционных деревянных домов, и если бы в них жили хозяева, то они бы имели другой вид. Дошли до церкви, которую построили ссыльные декабристы. Ничего себе ссылка! Жили на свободе, как барины, делали, что хотели и как хотели. Да, в такой ссылке можно жить. Испытали бы они советские ссылки, тогда забыли бы про революцию. Глядя на то, что свершилось с русским народом, Россией, пожалеешь, что с бунтовщиками так гуманно обходились государи. Шагая по улицам Читы, становится жутко... Сколько на этой земле пролито крови, особенно казачьей. Насколько была сатанински сильна пропаганда, что брат шел на брата. Сколько осиротело детей! Сколько покалечено и уничтожено патриархальных, трудолюбивых семей! 3десь атаман Семенов, один из последних государственников, сражался с интернациональными захватчиками. Ну, хватит углубляться, Александр Васильевич, а то Наташа заскучает.
Вечером собрался казачий круг, куда пригласили и меня. Я сразу заметил, что в этих краях ещё очень слаб казачий дух. Всё больше ряженность и показуха. Главная причина этому – отсутствие православного храма в городе, а казак без веры православной - не казак. Церковь декабристов – это музей, да там и святости-то нет, вряд ли была освящена? Вернулись домой вечером, поговорили и решили завтра поехать на дачу, в деревню. А то в городе дым и культурная жизнь ограничена.
Утром Наташа, Павлик и я добежали до станции и без билета вскочили в вагон. Не хотелось ждать несколько часов до следующего поезда. Пришлось первый раз в жизни узнать, как ездить зайчиком. На дворе разгар лета, все спешат на огороды посадить картошку, капусту, морковь, огурцы, чтобы зимой не голодать. Народу в электричке полным полно, а нам было ехать недалеко, так в тамбуре и остались. Здесь я по-настоящему услышал, как люди относятся к прошлым и теперешним властителям, порой выскакивали такие словечки, которых я даже никогда не слышал, не знал, что они значат, а спросить Наташу не осмелился, потому что она то краснела, то смеялась. Доехали до станции, как пробки повыскакивали из вагона и пошли вместе с толпой гуськом по узенькой дорожке к дачам, точнее к месту честного труда. Также весело, крестьянскими разговорами, как и в вагоне, идем по забайкальской земле. То тут, то там из-за кустарников стали появляться домики с маленькими участками земли. «Ну, вот и наша дача!» - воскликнула Наташа. Малюсенький деревянный домик с оградой на участке метров десять на пятьдесят. Двери открыты. Я спрашиваю, почему? Она говорит: «В открытые двери воры не лезут: или хозяин дома, или уже был вор...» «Логично» - подумал я. Как строителю смотреть на такое сооружение было грустно, все покосилось, отвалилось, вместо окон - одни рамы, пол с дырами и скрипит, с основания, видимо, никогда не ремонтировалось. Но природа хороша! Рядом речка Читинка, черемуха уже цветет, птицы заливаются! Наташа вскипятила воды и заварила чай. Вижу, что между соседним и их участками в переулке лежит большая куча земли и людям мешает пройти. Спрашиваю хозяйку: «Что это такое, специально?» Она говорит: «Привезли черноземной земли пять тонн, и свалили, а нам все времени нет разбросать по участку». Тогда я подумал, вот возможность мне размяться, поработать физически, а то мускулы уже ослабли. Разыскал лопату с куцым ручником, снял рубашку и пошел, как каторжник, ухать! Сначала нужно было всю кучу перебросать через забор, чтобы освободить проход для дачников-стахановцев. Так было приятно расправить свои косточки и мускулы. Увлекся, работал с таким азартом, что через два часа все было по другую сторону забора. Даже стали приходить соседи и спрашивать, какой чудак так у тебя, Наташа, работает? Она отвечает: «Знаменитый русский певец из Австралии». «Да говори ты нам сказки» - со смехом отвечали соседи. Так и не поверили, но доказывать я не стал, не пустил свой голос с дубинушкой. Потом подошли и другие соседи, и все указывают на меня пальцем. Кто жалел, что меня хозяйка так эксплуатирует, кто просто говорил, что я ненормальный. «Вот попробуй, угоди соотечественникам» - со смехом подумывал я. Одна старушка подошла к участку и, глядя на меня, лихо работающего, ссыльного, вздохнув, проговорила: «Так люди работали только при царе, сейчас без бутылки вообще не хотят работать» И тихо пошагала дальше. Я попросил Наташу заснять на ленту всю эту историческую картину, но она не знала, как работает мой аппарат. А жаль! Покончил с кучей земли, освободил проход и пошел купаться на речку. Прямо с ходу нырнул в реку! Читинка оказалась неглубокая, и вода мутная и теплая. Но плавать можно. Песочек чистый, так что расположился загорать. Только удобно пристроился, вдруг из кустов появились два молодых человека, в армейской форме, тоже разделись и пошли в воду. Потом я вспомнил, как по радио утром передали, что по дачам ходят два дезертира и чтобы граждане были осторожны. Хотя я не из трусливых, но быстро собрался и ушел. Зачем мне неприятности? Рассказал Наташе, а она спокойно ответила: «Да они уже давно здесь живут на дачах, скрываются.» «Вот так свобода» - подумал я.
Милая хозяюшка приготовила закуску из свежих овощей, с черным хлебом и сметаной, и пригласила за стол под открытым небом. Я пошел помыть руки и, взглянув на ладони, увидел водяные мозоли. Но ничего не сделаешь, уже поздно надевать перчатки, да их и не было. До позднего часа пробыли на даче, потрудились, отдохнули душой, накормили комаров и вернулись в город, где профессор уже заждался – приготовил ужин. Так еще один денек провел с добрыми русскими людьми, познакомился с культурной жизнью города и, сказав «до встречи», покатил в город Хабаровск.
Рано утром поезд перевозил нас уже через мост батюшки Амура! Я не ожидал такого величия! Учил в школе, что это большая река, но не думал, что такая! В Хабаровск я решил заехать только на день - до ночного поезда и без знакомых, то есть сам по себе, испытать, как получится, а то меня все время передавали из рук в руки. Вышел с вокзала, и сразу приветствует всех грандиозный памятник основателю города – Хабарову. За ним раскинулся парк с аллеями до берегов Амура. Слева, недалеко, вижу православный золотой крест над деревьями, даже душа возрадовалась. Естественно, повернул налево и пошел к храму. Около храма было много народа – свершалось венчанье в Божием доме. Зашел в храм, поставил свечи, помолился и понаблюдал за обрядами, которые показались мне какими-то странными, много механического в движениях рук священника, молодые стоят растерянные, не знают, когда креститься и что делать. Но и за это слава Богу. Познакомился со старостой, он сказал, что владыки нет, будет к вечеру. И когда узнал, что я из Австралии, да ещё и Шахматов, а уже в газетах, по телевидению всё было поведано, то он говорит: «Я сейчас ему позвоню». Я говорю: «Не беспокойтесь». Но он настоял и пошел звонить. Вернулся и сказал, что владыка меня приглашает с ним поужинать, в шесть часов. Отблагодарив старосту, я пошел знакомиться с городом. Город небольшой, но очень уютный и красивый, особенно хорош вид с набережной. Крутой высокий берег с садом и памятниками и все это на фоне великого Амура. Сказочный вид! Всюду гуляет молодежь, пожилые и дети, все опрятно одеты, разговаривают и улыбаются. Непохоже на столичную атмосферу, где все спешат, толкают и ругаются. Сел в красивое деревянное кресло и погрузился в природную красоту и историю. Почему-то сразу развертывалась картина прошлого столетия, не зря о нем говорят, как о золотом веке. Почудились казачьи станицы, атаманы, генералы в формах, с наградами за доблестную службу Отечеству, девушки в красивых длинных платьях, молодые офицеры, казаки с цветами пытаются ухаживать за барышнями, играет духовой оркестр, кружатся пары... Так размечтался, что забыл, что у меня время-то ограничено. Спустился к Амуру и низко поклонился ему. Что показалось странным окружающим людям, но для меня это было священно! Да и нельзя их судить, ведь они не знают, что такое чужбина. На ходу съел пирожок с капустой и русское мороженое! Долго гулял по берегу, по парку, зашел в музей и прошел день - пора к владыке, а затем на поезд.
Встретился с владыкой и был удивлен его молодостью – лет тридцать пять, а уже архиерей и управляет епархией! Он очень любезно пригласил разделить с ним трапезу. Пошли на квартиру, где он временно жил у какой-то женщины. По дороге я узнал, что он раньше, когда был моложе, работал журналистом, потом поступил в Одесскую семинарию, закончил её, вскоре его возвели в сан епископа и назначали в Хабаровскую епархию. «Ничего себе - подумал я - быстро пробежался по трудному монашескому пути. Какое-то скоропостижное устремление». Дошли до дома и поднялись на третий этаж в квартиру. Чисто убранная квартира, хозяйка с открытым лицом тепло приняла нас и сразу пригласила за стол. Владыка был немножко взволнован и приговаривал: «Нужно было мне сообщить заранее, чтобы я приготовился к этой встрече». Я говорю: «Я и сам не ожидал, да и на все Господня воля». Хозяйка подала борщ со сметаной, затем котлеты с гречневой кашей, все так вкусно и аппетитно. Заметил, что у владыки аппетит не монашеский. Потом взглянул на календарь и увидел, что была среда - постный день. Но мне, путешественнику, ещё простительно, все дни перепутал, но владыка, как ни в чем не бывало продолжил разговор. Ещё пообщались с часок, и я попросил прощенья и пошел на вокзал. К поезду я уже привык, так что возвращался, как домой. Что касается духовно-культурной жизни в городе Хабаровске, то все на низком уровне, как мне показалось. Не видел большого театра, концертного зала, оперы, оркестра… Но это и не обязательно.
Опять застучали колеса, и за окнами потянулся приморский край. В вагоне со мной ехала молоденькая девушка, которая возвращалась с занятий из Москвы. За это время она почти что все узнала про Австралию. И я вспомнил своих родных.
По приезде в город Владивосток я сразу купил билет на самолет в Москву, ехать дальше уже некуда, уперся в океан. Город Владивосток меня как-то сразу не расположил - грязный. Эти современные многоэтажные постройки были как столбы то тут, то там не в гармонии со старой архитектурой. Около порта еще ничего, красиво, хотя все бесхозяйственно, даже корабли стояли как-то не аккуратно, все побитые и поцарапанные, нуждаются в ремонте, обновлении. На такой большой и знаменитый город только одна православная церковь. Зато несколько католических храмов и синагог. Здесь приютил меня в своей квартире, с видом на воду, бывший харбинец. Разгуливая по городу, проголодался и решил зайти в ресторан. Увидел надпись на привлекательном здании, поспешил туда. Подхожу, взялся за ручку двери, тяну и не могу открыть, а время двенадцать часов дня. Что же это такое? Подошел к витрине и читаю: «Ресторан закрыт на обед". Тут хоть стой, хоть падай от смеха, а желудок пустой. Получилось как в анекдоте! Пришлось на автобусе добираться до квартиры, чтобы чего-нибудь перекусить. Подошел к автобусу, народу много, и все спешат успеть заскочить в автобусы. Ну и я в том числе. Наконец-то пришел мой автобус, и я кое-как втиснулся в дверь, но после меня ещё лезут люди и даже пристраиваются на ступеньках. Несчастный водитель выходит из себя и отпускает круглые словечки, ведь он отвечает за пассажиров. Дверь не закрывается, но он так и поехал и на резком повороте все стоящие в двери упали во внутрь автобуса и двери автоматически закрылись, что очень успокоило водителя. Вот так смекалка! Внутри автобуса было так тесно, что вздохнуть было трудно. Но мне повезло, передо мной оказалась женщина очень похожая на Софи Лорен. Ну, точно она! Я даже женщине сказал, что принял ее за знаменитую итальянскую актрису. Что вызвало широкую улыбку у русской женщины. На следующий день посетил православный русский храм, где встретил казаков. Познакомился с настоятелем храма, очень приятным батюшкой. Неплохо пел хор. Храм построен до революции, что сразу было заметно. Выкупался в холодной воде. Посетил морской музей, дом-музей Арсеньева, встретился с дирижером и музыкантами симфонического оркестра, прослушал молодого баритона, подсказал ему кое-что в техническом отношении голоса. Сфотографировал город и улетел в Москву.
Продолжение следует.